Леса призрачный остов
                 осеннею ночью знобит.
Сердце —
                 это не остров,
                             что где-то в безбрежье
                 забыт.
И по свету
                 ведет бессонница.
Тужат росстани
                 в сосняке,
дожидаются солнца
                 на широком
                              земном сквозняке.
За сырыми борами хвойными
                 бьется близко,
                               шумит над тобой
                 крутолобыми волнами
Карибского моря прибой.
Куба — нынче не остров,
                 что где-то безбрежье
                                забыт.

…Не уснуть.
Раны старые
                  остро
                             ноют осенью…
Город побудку трубит.
Куба ходит по Минску —
                  борода и потертый берет, —
                                  рядом
                  полную миску
                                в институтской столовке
                  берет.
Синева под глазами
                 густая
                 от бессонницы,
                               как у меня.
Здравствуй, Куба!
Я знаю:
                 лихие пройдут времена.
Помню Брест,
                 медный рокот перрона,
                 старый форт,
                              полоненный травой:
Куба,
                  стяг боевой
                  привезла ты
                              в музей обороны.
Здесь —
                  сраженья
                             заржавленный лом,
                 а на Плайя-Хирон —
                             продолжение нашешего боя.
И, заслышав тревогу,
                под музейным стеклом
                             стяг Республики
                бьется,
                             как сердце живое.
 

Перевод Н. Кислика.