Пролог

Тишина опустилась на плечи.
У зеленой, всей в ряске, воды
Одуванчики желтые вечер
Коротали вдвоем у Звезды…
Тополиного пуха эскорты
Все катились на серый асфальт,
Тишина прикасалась аккордом —
И треводный насыщенный альт
Разрезал то пространство у речки
С кратким древним названием Буг…
Две прозрачных души, словно
свечки,
В одуванчиках вспыхнули вдруг.
В твоем голосе слышу я тайну.
а в глазах, словно в небе, Зарю…
почему ты так смотришь
печально
На гранитную эту Звезду?
Желтый, солнечный он, одуванчик…
И подружка его хороша…
Будто маленький солнечный зайчик —
И одна у них песня-душа…
А трава зеленей изумруда
Для влюбленных открыла свой Путь,
И у счастья любая минута
Наполняется Вечностью пусть!
Снова голос коричневый резкий
Обьявил о начале войны
В самом сердце у Крепости Брестской…
Он звучал из гранитной Звезды.

1 глава. Зеленый Мир

Затихала вечерняя песня
Тихих чистых лампад-голосов.
Голубели у Крепости Бреста
Незабудки во славу отцов…
И в овраге, разрезавшем поле,
Вдруг запел голосок ручейка.
Вдоль стены крепостной так спокойна
В тополином пуху вся река…
Жаркий полдень июньского лета.
Согревая всю землю собой,
Заставлял раскрываться к обеду
Даже лютик невзрачный простой.
Только розы кивали устало
Проносящимся мимо шмелям.
И сонатой для скрипки звучала
Нежность белой акации там…
Белых линий и желтых кувшинок
Вдоль реки расстилается бал.
На тревожные листья осинок
Паучок серой вестью упал…
Две оранжевых божьих коровки,
Незаметно оставшись в траве.
В одуванчик сложили головки…
Разморило их в летней жаре.
Сладкозвучная Ночь отдыхала
Перед тем, как прохладой накрыть
Одуванчиков желтеньких пару…
И про бал на реке не забыть.
Собрала нынче пух тополиный,
Чтоб к утру в новой шали предстать,
И для нового дня с половиной
Тенью нового замысла стать.
И в воде, где кувшинки желтели,
Отразилась осинка одна…
Где на листьях дрожала, немея,
Неба чистого синь-глубина…
На мгновенье луч солнца расправил
Нежной лилии все лепестки…
И глубокая сила и тайна
Всколыхнулась в ладонях реки…
Богоматери лик осиянный
В тихой заводи росший цветок…
Если б той чистоты первозданной
Не нарушил фашистский сапог.

2 глава. Та сторона.

Рядом с летчиком-немцем в кабине
И немного его приобняв,
Смерть сидела в ночи в пелерине,
Шаль и платье вечернее сняв.
Вечеринка уже затянулась.
Офицеры слегка подшофе
На задание штаба проснулись,
Заправляли в сапог галифе.
У кого-то осталась невеста.
Где-то в Мюнхене дом свой и сад,
Но с лица земли жителей Бреста
Уничтожить обязан солдат.
Потому, потушив папироску,
Перед вылетом он задремал…
И на важные очень вопросы
Даме странной в ночи отвечал.
— Ты оставить уж должен невесту,
— Говорила, чуть щурясь, она.—
Ты со мною встречаешься в Бресте
На свиданье в четыре утра!
Я надену шикарное платье
Цвета алой, как парус, зари…
Ты со мною останешься счастлив.
Вот уж небо зажглось, посмотри!
Мы с тобой уйдем в синюю Вечность…
Только хочешь ли этого ты?
Для тебя я открою Путь Млечный,
коль оставишь любовь и мечты…
—Ты красивая очень, — сказал он.—
Но рука твоя так холодна.
Даже в платье изысканном алом
Ты не сможешь отнять у меня
Запах сена и клевера влажный
У конюшни, где, смяв васильки,
Я губами касался однажды
Рук любимой, читая стихи…
—Что ж, наивный ты!—
Смерть усмехнулась.
—На свиданье в четыре утра
Окровавленных мертвых тел груду
Страшным залпом оставит война.
—По машинам! — скомандовал голос.
А совсем молодой офицер
В небо черное в звездах, как в Пропасть,
С гулким ужасом дальним смотрел…

 

3 глава. Ночь, Боль и Смерть

 

Смерть считала своих обреченных
И готовилась в платье предстать
Пред толпою лиц осведомленных.
Тех, к которым она на кровать
Накануне садилась проверить,
И украдкой узнать у того,
Кто, терзаемый неимоверно
Страшной Болью, ждет только ее...
И как только над Крепостью Бреста
Самолеты, взорвав тишину,
На заре начинали окрестность
Потрошить, погружая во тьму,
Смерть и Боль вышли вместе
                                            неслышно
И ступали вдоль Буга-реки...
Созревающим ягодам вишни
Улыбались в траве васильки,
Когда Ночь отступила. Прохладой
На прощанье пахнуло в рассвет –
И кровавое облако ада,
Разорвавшись, упало в кювет.
Несозревшие вишни на ветке,
Что корягой осталась лежать,
Так безжалостно дым черный
                                               едкий
Стал окутывать.... Не убежать
От того, как Смерть страшные руки
Распластала, и черная тьма
Поглощала зари алой звуки....
Нарастающая тишина
Опускалась зловеще над Бугом,
Город спал и внезапно ослеп,
Когда Смерть, обняв Брест
                                            полукругом,
Приготовила жителям склеп.
И когда в город въехали танки,
Где фашисты сидели в броне,
Лишь нелепые детские санки
В уничтоженном доме в огне
Догорали в обломках и дыме,
А едва уцелевшая мать
Дико выла о маленьком сыне,
Что в кроватке остался лежать
Навсегда в тех кровавых руинах,
Где будильник в четыре часа
Гулко тикал в час Смерти
                                                  в пустыне...
Там мгновенье назад лишь роса,
Притаившись в листе изумрудном,
Покатилась в ладони цветка,
Задремавшего в неге подспудной,
Колыбелькой служа мотылькам...

 

4 глава. Цветок в камне

 

Бомбы рвались –– а Смерть
                                               хохотала,
Диким криком корежилась Боль.
И последних солдат, засыпало
Навсегда под землею... С зарей
Поднималась над речкой прохлада,
Только белый цветок на воде
Так тревожно качался, устало,
Вдруг сомкнув лепестки в жуткой
                                              тьме.
Тишина нарастающим гулом
Оглушала пространство, и смог
Поглощал в Цитадели над Бугом
Черным дымом последний цветок.
Проносились минуты-мгновенья...
Дни, часы - все смешалось тогда
Для героев, чью чашу терпенья
Пыткой смертной крушила война.
Двадцать дней Цитадель
                                              продержалась
Силой духа и мужеством, там
До последних патронов сражались
Все защитники. Их имена
Носят лучшие улицы Бреста.
И Победа в войне нам дана,
Потому что достойной невестой
Крепость Брестская Богу была...
Словно белая лебедь, кувшинка
В чистоте недоступной, проста
Под растерзанной бомбой Осинкой
На реке, пострадавшей от Зла,
Где в воде отражен осиянный
Богоматери солнечный Лик...
Лишь стены искалеченной камни
Понимают тот тайный язык.
И когда через сотню лет отрок
Через мостик над Бугом пройдет,
Остановится в Холмских воротах
И услышит, как Время течет,
Вдруг увидев в реке Солнца блики
И кувшинки, как прежде, вдали,
Словно чистые светлые лики
Всех защитников этой Земли...
И тогда он поймет, что неважно,
Сколько лет уж прошло иль
                                               пройдет,
Всех героев войны тех отважных
Память Вечная в храм соберет.
И в сердцах несмышленых потомков
Отразится свеча в Алтаре,
Вечным светом своим сквозь
                                               обломки
Повелевшая выжить земле,
Где оплотом и символом духа
Несгибаемой воли бойцов
В тишине, надрывающей ухо,
Голос Славы в честь павших отцов
В синей выси глубокой разлился,
Переливом, сверкнув в тишине, -
Богоматери лик засветился
Тихой радостью в монастыре...

 

Эпилог

 

В первый год двадцать первого
                                                  века
На том месте, где остров седой,
Там, где Буг сквозь года и столетья
Огибал мирно вал крепостной,
Был основан в честь Матери
                                                  Света,
В день ее Рождества на земле,
Монастырь женский - кладезь
                                                   Завета,
Как цветок средь камней весь
                                                   в золе.
На земле этой (топкое место),
Где монахи поставили сруб,
Первой тихой молитвой
                                                  окрестность
Огласил в тишине схимник-дуб.
Это было в тринадцатом веке...
Уничтожил строенья пожар,
Но на острове этом столетья
Сохранялся божественный дар.
Затеплилась надежда-лучина,
И монгола прогнав, упыря,
Возродил несожженной купиной
Стены древнего монастыря
Афанасий - игумен наш Брестский,
Покровитель ему Симеон.
По молитвам святых это место
Остается поныне Столпом.
Неприступная Брестская Крепость –
Удивительный белый цветок,
Что пробился сквозь Смерти
                                                нелепость,
Как Победы Великой глоток,
Приоткроет печальную тайну:
Полыхающий Вечный Огонь
Есть цветок несгибаемый в камне,
Протянувший потомкам ладонь.