У раскопа былого Берестья
Я стою, вырывая у тьмы
Голоса, что звучат из столетий,
Когда мы еще были детьми.
Вижу матери русые косы
И усталую поступь отца,
И резвятся беспечны и босы
Чада в водах реки Мухавца.
Ещё светят свободой и верой
Лица первых моих земляков.
Кони кормятся сочной и спелой,
Одуряющей плотью лугов.
И пчела не дождется рассвета,
Буйство цвета уснуть не даёт –
В ночи эти короткого лета
Бродит в ульях целительный мёд.
По чуланам пылятся кольчуги,
Позабыта безжалостность стрел,
У излучины быстрого Буга
Слышен говор из разных земель.
Здесь найдёт притомившийся путник
Кров, очаг и еду, и ночлег.
И попросят ещё, хоть бы сутки,
Гостем быть при их скромном столе.
Не написаны тысячи хроник,
Груз не давит измен и побед,
Но уж скачет из Киева конник,
Как предвестник раздоров и бед.
По ущельицам улиц дощатым,
Мимо кукольных срубов домов
Громыхают истории латы,
Вызывая смятенье умов.
Первый раз опоганены нивы,
Сожжены хлебопашцев дворы,
И наутро не все уже живы
Из беспечной в игре детворы.
Одинокий поэт и провидец,
Безымянным оставшийся мне,
Видит участь Хатыней и Лидиц
В Берестейском кровавом огне.
Всем нутром понимая нелепость
И кощунство той давней войны,
Видит в будущем город и крепость,
Где рождались и гибли сыны.
Погибали похожею смертью,
Славя князя и славя вождя,
Оставаясь всего только чернью,
Только каплей людского дождя.
Перемешаны в прахе эпохи,
Бог и вера, язык и мечты.
Перемешаны кости и сохи,
Бомбы, звезды, стихи и кресты.